— Все просто. Еще раз поднимемся и поджарим этих тварей.

— Эк у тебя все быстро да легко! — хмыкнул Одинокий.

— Прости, но выбора нам не дано.

— Хорошо, а что же дальше?

— А дальше еще быстрее и проще, — вмешался Ренкр. — Пойдем за обломком Камня жизни.

— Да мы ведь даже не знаем, куда идти! — удивленно воскликнул молодой горянин.

— Как хотите. — На сей раз пришел черед Ренкра пожимать плечами. — Я, по крайней мере, собираюсь попробовать это сделать. Мне надоела рутинная жизнь в селении, равно как она надоела мне в Хэннале. Я не затем ушел оттуда, чтобы… — осекся («Лгу ведь, а впрочем, только наполовину… наполовину…»), продолжил: — В общем, я пойду, если выпадет такая возможность, а составите ли вы мне компанию — ваше дело.

— Да о чем мы вообще спорим! — махнул рукой Мнмэрд. — Давайте сначала выберемся из Нижних пещер и уладим проблему с Монном.

Одмассэн согласно кивнул, но Ренкру показалось, что в уголках глаз старого горянина промелькнула удовлетворенность — словно бы он услышал именно то, что и хотел услышать.

К полудню динихтис подплыл к левому берегу реки и остановился, плавно помахивая огромными плавниками.

— Что такое? — спросил долинщик.

— Мы подходим к тому месту, где река вытекает из недр Горы. Проплыть не сможем. Так что придется отпустить рыбу и дальше добираться пешком. Тут недалеко. — И Ворнхольд подал пример, перепрыгнув на каменный пол коридора.

Коридор уходил параллельно реке, а потом сворачивал направо. Паломники последовали за старцем. Отвязывать динихтиса не пришлось: несколько мощных телодвижений — и он избавился от лодки, разнеся ее в щепки. Ворнхольд что-то сказал напоследок этой удивительной рыбе, и панцирноголовый уплыл.

Путники отправились дальше.

Вскоре перед ними открылся прямой и ровный тоннель, освещенный значительно лучше других. Он был довольно длинный, но без ответвлений, в конце же виднелась огромная каменная дверь с небольшим окошечком на уровне глаз, которое в данный момент было закрыто с другой стороны миниатюрной дверцей. «Ворота для выхода из Пещер, — понял Ренкр. — За ними должна находиться дежурная смена, хоть Одмассэн, кажется, говорил, что многие из таких ворот сейчас не охраняются — людей, то бишь альвов, не хватает».

Паломники и Ворнхольд уже были почти у врат, когда раздался скрежет металла по камню. В потолке, между ними и выходом из Нижних пещер, открылся люк, и вниз стали прыгать тролли — десять отлично вооруженных воинов Хлэмма. А сзади выход спешно перекрывал Нохр с оставшейся частью отряда.

Ренкр, Мнмэрд и Одмассэн растерянно оглядывались. Ворнхольд же, в отличие от них, знал, что делать. Он посмотрел на тех, кто встал между паломниками и выходом из Пещер, и тролли внезапно начали валиться на пол, зевая так, будто не спали ткарнов сто.

Одмассэн дернулся было к Всезнающему, но тот повелительным жестом остановил горянина:

— Здесь наши пути расходятся. Я не собираюсь подниматься вместе с вами. Я остаюсь здесь. Не беспокойтесь, они не тронут Ворнхольда. Торопитесь же, я задержу их.

Трое паломников неуверенно развернулись и побежали, оглядываясь на высокую фигуру старца с остроконечным посохом и дорожной сумкой через плечо. Он стоял, выпрямившись и глядя им вслед. И снова в глазах мудреца была боль, как и в те ночи, когда он им снился. Боль от знания того, что должно произойти.

Нохр мгновенно среагировал, увидев, что среди паломников был светловолосый юноша. Он схватил арбалет, когда альвы побежали к двери, оставляя Ворнхольда. С криком: «Стрелять только в долинщика!» — Нохр прицелился.

И выстрелил.

Перед бегущими лежали тела усыпленных троллей. Ренкр и Одмассэн перепрыгнули через них, Мнмэрд же споткнулся и упал в тот миг, когда стрела Нохра вырвалась из арбалетного ложа. Одновременно с этим Хлэмм тоже выстрелил, целясь уже в упавшего «долинщика». Его стрела не должна была пролететь мимо.

Ворнхольд увидел, что помешать волшебством не успеет. И тогда старец шагнул, просто шагнул вперед. Стрела пробила ему правое плечо, раздробив ключицу и пройдя насквозь.

Но силы еще оставались. Не оглядываясь, Ворнхольд махнул левой рукой назад, обрушивая потолок коридора и преграждая паломникам путь к себе. Затем он взмахнул ею же в сторону троллей, стоявших перед ним, и те упали, засыпая.

Однако сил было мало, и один, самый отчаянный, так и не уснул. Он подошел к оседающему на пол старцу и подхватил его, чувствуя, как кровь Ворнхольда заливает ему руки; вздрогнул, случайно задев недавние переломы, но не уронил мудреца.

— Я же говорил тебе, Нохр, — молвил тот, — ты не догонишь его. Я же говорил, что он исполнит предначертанное.

— Прости, Всезнающий, но я еще жив, и у меня есть еще шанс.

— Прости, Нохр, уже нет. — Ворнхольд перехватил свой посох, как копье, и с невероятной, неожиданной силой вогнал его острый конец в сердце тролля.

Тот упал, улыбнувшись:

— Мне следовало помнить, что ты — Всезнающий. Это ты прости меня. — И умер.

Ворнхольд вздохнул, чувствуя, как ежесекундно ослабевает, выходит из повиновения тело. Ноги подкашивались, но падать на колени он не собирался. Только не на колени!

Старец увидел, как Хлэмм, на которого тоже не хватило магических сил, уже привстал, ошарашенно глядя на окружавший его хаос. Нужно было торопиться.

Наконец Ворнхольд вспомнил то, что хотел. Он напрягся, и капитан арбалетчиков увидел, как глаза старца запылали изнутри огнем; стало невыносимо жарко, а потом тело мудреца вспыхнуло — миг, и лишь кучка пепла на камнях осталась от того, кого звали некогда Ворнхольдом Всезнающим. Он так и не стал на колени…

Паломники домчались до двери и отчаянно заколотили в нее кулаками. Несколько долгих мгновений казалось, что по ту сторону никого нет, потом створки распахнулись и стражники пропустили пилигримов внутрь. Выслушав рассказ Одмассэна, начальник караула кивнул одному из подчиненных:

— Отправляйся к Монну и скажи, что они возвратились. — Затем он повернулся к паломникам и повелительно протянул руку: — Сдайте оружие и следуйте за мной. Вы арестованы.

Я в этой жизни понял лишь одно:

я в этой жизни ничего не понял.

И, смежив веки, с болью в сердце вспомню:

сей человек был презираем мной.

Прости меня, коль сможешь, храбрый воин, за мой горячий благородный пыл.

В борьбе со злом я, кажется, забыл, что легче биться с ним, нежель с самим собою.

И легче мнить себя единственным, великим, вершителем судеб, спасителем людей, чем знать, что ты — никто и более нигде не станут сохранять потомкам твои лики.

Что ты — посредственность, посредник, лишь замена, а тот, другой, в любой явившись миг, тебя попросит прочь. И бой с собой самим труднее всех боев и битв всех знаменней.

И, преклонив колени пред тобой, тебя я славлю, воин, выигравший сей бой!

6

Их разоружили, оставив только личные вещи; правда, начальник стражников пообещал, что оружие пребудет в целости и сохранности до освобождения хозяев. Но паломникам было не до того. Тролль, назвавшийся Хлэммом, перебравшись через завал, сообщил, что Ворнхольд Всезнающий погиб. Еще тролль очень просил начальника стражи о приватной беседе, так что тот повелел отвести пленников в тюремные камеры, а сам пообещал подойти позже. Пилигримы были настолько ошеломлены известием о гибели Ворнхольда, что даже не думали сопротивляться.

Впрочем, сопротивление не имело смысла. Бежать? Но куда? Прочь из селения, к льдистым змеям, или, может быть, в Нижние пещеры? Долго ли они продержатся там без защиты Всезнающего?..

Их даже не стали связывать, просто повелели взять свои вещи и следовать за стражниками к месту заключения.

Тюремный сектор располагался у внешней границы селения, и идти туда пришлось по Центральному коридору, под любопытными взглядами горян. Впрочем, «любопытными» не значило «враждебными». Наоборот, многие смотрели на вернувшихся паломников с искренним сочувствием, а некоторые даже ободряюще улыбались им. Но еще больше горян, необходимо признать, вообще никак не реагировали на проходивших, безразлично пожимая плечами и продолжая заниматься своими делами.